Страдание фигней или горе от ума.

Глава 1.
Утро пятницы – время когда разрывают два противоречивых чувства. Радость от того, что вот они выходные под носом и до них буквально рукой подать, но одновременно грусть, граничащая с праведным гневом на весь мир за то, что есть в мире такая несправедливость как работа, отделяющая от вожделенных выходных. Не сказать, конечно, что моя работа доставляет мне какие-то неприятности или отягощает. Я не стою целыми днями за станком перекладывая много килограммовые детали на станок и обратно, не работаю в горячем цехе у мартеновской печи или не строю дома таская на верхние этажи кирпичи, только из-за того, что дурак прораб не позаботился о том чтобы достать захудалый кран. Моя работа заключается в обычном перекладывание бумажек с одного места на другое в должности младшего научного сотрудника, неплохие деньги не сложная работа, о такой многие мечтают. Работа, не отягощенная ответственностью за принятие решений, не требующая каких-то специальных навыков или знаний, нужно просто правильно вписывать правильные слова в правильные места готовых бланков. Как я сам для себя называю мою работу «Работа шимпанзе». Не знаю, почему я все еще не уволился и не пошел работать в другое место. Наверное, вся причина в том, что живу я в маленьком городишке в Предуралье, великой и могучей, грязной и забитой, родине Пушкина, Менделеева, Кулибина и других великих людей разных времен. Хотя кого я обманываю. На самом деле вся причина в банальной лени. Лени, что либо изменить в своей жизни и в том что, наверное, я боюсь. Боюсь потерять то, что у меня есть ради того, что может быть, видимо в детстве очень сильно привили старую пословицу «Лучше синица в руках, чем журавль в небе» ну или переиначенный ее вариант «Лучше синица в руках, чем дотлел в…». Я уже давно думал о том, чтобы написать заявление об уходе, и каждый раз, откладывал эту мысль на потом, находя все новые и новые оправдания этому. Проснувшись утром под звуки мурлыкания группы Enya я четко для себя решил, что хватит сегодня же напишу заявление о своем уходе, денег чтобы протянуть год не работая у меня достаточно да еще и отходные выплатят, так что протяну до того времени как найду новую работу. С этими мыслями я встал, сел на край кровати, в попытке разлепить глаза нащупал телефон и выключил будильник. Крякнув поднялся на ноги и поплелся в ванную.

«В здоровом теле здоровый дух» - гласила надпись, на внутренней части двери ванной напоминая о том, что данное себе обещание, делать каждодневную зарядку, надо выполнять. Уже 6ой месяц как я дал себе это обещание и вопреки общепринятому мнению каждое утро мне приходится делать зарядку с серьезным волевым усилием. Сегодняшнее утро не было исключением. Стандартные сто отжиманий, тридцать подтягиваний, на самодельном турнике, встроенном в дверной косяк и в остальное время выполняющий функцию вешалки, для всего, что в голову придет. Закончив акт мазохизма или садизма над собой, кому как нравится, пошел готовить себе завтрак. От зарядки сонливость как ветром сдуло. Жареные яйца в виде глазуньи, кусок хлеба с колбасой и большой стакан чая тоже стали каким-то утренним ритуалом.

Город благоухал ароматами сирени и черемухи после прошедшего ночью дождя. Я вышел из подъезда и посмотрел в сторону лавочки, на которой в старые времена сидели бабульки, обсуждая всех и каждого мимо проходящего, или пьяная молодежь, по вечерам распивая бутылочку другую пива. Как и всегда на лавке сидел здоровенный котище дворянской породы и заметив меня протяжно мяукнул. Этот кот уже 2 года, каждое утро, не смотря ни на какую погоду сидит здесь и мяукает когда кто-то выходит. Зверушка видимо так развлекается, вводя постояльцев подъезда Хрущёвки, в размышления о целях этого каждодневного действа.
Весеннее утро топило город в солнечном свете, я глубоко вдохнув ароматный воздух и усилием воли заставив кровь по телу течь быстрее направился к месту своей, как я уже решил, бывшей работы. Плюс маленьких городов в том, что до всюду рукой подать, не нужно часами трястись в общественном транспорте или простаивать эти часы в километровых пробках как жители больших городов, пятнадцать, двадцать минут ходьбы и ты на месте. Офисное здание, некогда бывшее домом какого-то купца, стояло на одной из главных центральных улиц, отреставрированное еще в две тысячи пятом году и обитое белой пластиковой вагонкой всем своим видом говорило о безвкусии и отсутствии каких либо зачатков дизайнерского образования у человека создававшего проект реставрации. Сколько раз не подходил я к этому зданию и столько раз поражался этому уродству. Здание наводило на ассоциацию с Российскими любителями тюнинга отечественных автомобилей, когда на «ладу» выпуска девяностых годов ставят огромный «спойлер» предназначенный для скоростей за двести, глушитель диаметром как колесо. Заставляющий двигатель якобы «красиво рычать», и уменьшенный дорожный просвет до того, что эти машины, при езде ударяясь о дорожное покрытие, производят звуки напоминающие громыхание ведра с гайками, коими эти недоразумения и являются. Именно такие чувства вызывало и это здание.

С ходу я направился в кабинет директора, конечно же его в такую рань на рабочем месте не оказалось. Ну, какой уважающий себя директор будет приходить на работу в восемь часов утра? Как он всегда говорит «Я задержался по очень важным делам». Один раз я не удержался и проник в его память из спортивного интереса узнать о том, чем же шеф занимается таким «очень важным», он просто спал. С того момента я его сильно невзлюбил, одно дело когда начальник требует чтобы подчиненные являлись вовремя на свое рабочее место без опозданий при этом сам никогда не опаздывает или вообще приходит раньше всех, и совсем другое дело, когда этого требует начальник который за все время существования фирмы на рабочем месте раньше девяти утра не появлялся. Вздохнув, я направился на свое рабочее место.

Пинком по кнопке системного блока, стоящего под столом, включил компьютер. Нашарил в ящике стола ручку и подтянув к себе листок начал писать: «Генеральному директору Урову А.В. от младшего сотрудника Темного С.М. Заявление. Прошу уволить меня по собственному желанию в связи со сменой места жительства». Место жительства я вроде менять не планировал, но причина всегда должна быть, а писать, как мне осточертела «Работа шимпанзе» не хотелось. Поставив дату и подпись, направился к кабинету директора. По дороге столкнулся в коридоре с нашей уборщицей, приятной тетенькой которую все почему-то называли «Баба Фрося», хотя как я узнал, ей было чуть больше сорока и не на какую «бабу» она никак не тянула, хотя конечно в голубом халате уборщицы она смотрелась классической уборщицей. Поздоровавшись и в который раз, удивившись, как меняет человека одна только одежда на пару с ведром и шваброй, дошел до двери директора. Постучал, естественно никто не ответил, секретарь Алексея Валерьевича, молодая девушка лет двадцати, разделяла любовь начальника к долгому и здоровому сну, однако каждый раз приходила ровно за пол часа до директора, при этом ни разу на этом не попалась. Я даже в серьез подумывал, а не проверить как мне память нашего «любимого» директора и примерного семьянина по глубже, но вовремя сдержался. Не хочется мне еще больше ухудшать свое мнение о своем начальнике да и о этой девице, по одному только виду которой становилось понятно кто она есть и на, что пойдет ради своих целей. Ну, может быть, это только мне было видно, ведь остальная мужская часть офиса ей проходу не давала. Ну, а еще неподготовленный человек может серьезно пошатнуться психикой если залезть в его память слишком глубоко, а особенно туда когда он не хочет пускать ни кого, пускай даже подсознательно.

Без какой либо надежды повернул дверную ручку, она поддалась, и дверь открылась. Видимо «Ирочка» вчера забыла закрыть кабинет, ну мне и лучше положу письмо на стол директора и буду ждать того как он меня вызовет.
Часы шли, прошел обед, рабочий день подходил к концу. Никакого вызова директора не было. Я посмотрел на часы, на них стрелки указывали на половину пятого. Оставив бумажки, уже в третий раз направился в кабинет директора. Я работаю в кабинете в самом конце коридора, куда ни кто в основном не заходит, да и я не очень горю желанием общаться с представителями местного коллектива. В нашей фирме работают в основном женщины, мужчины здесь не задерживаются и спустя полгода я понял почему. Женские коллективы это просто источник всеобъемлющей зависти и злорадства. Мужчины подсознательно сторонятся таких мест, а наш офис был буквально переполнен энергией нетерпимости к ближнему своему, и хотя ко мне ни кто не приставал и в лицо гадостей не говорил, но я все равно часто ловил себя на ощущении, что кто то сверлит меня не добрым взглядом. Или чувствовал не лестные о себе отзывы.
Ирочка сидела за своим столом и ни чуть не таясь, раскладывала пасьянс «Косынка». При моем появлении бросила быстрый взгляд хмыкнула и продолжила свое важное занятие.
- Алексей Валерьевич мое заявление видел?
Ирочка, не прекращая своего занятия, пожала плечами. Я понял, что ничего полезного от нее не добиться, постучал в дверь директора и не дожидаясь приглашения вошел. Могучая фигура заполняла собой кресло перед пустым дорогим столом, за спиной Алексея Валерьевича в окно светило солнце. Фигура указала на кресло, поставленное у стены, коричневое кожаное кресло, если сесть в которое, даже высокий человек с трудом доставал до шеи невысокому директору, сидящему в своем большом кресле. В этом кресле «для гостей» большинство приходящих скрючивались так, что на них смотреть было жалко. Присутствие начальника и удобный мягкий диван на полтора человека, оказывали сильное психологическое влияние, и сбивали с толка. Я понимал цель этого маневра еще, когда только устраивался на работу, и в тот раз на меня в этом кресле тоже было жалко смотреть, так как сидеть в нем подавшись вперед было практически невозможно, пятая точка проваливалась в диван еще сильнее. А подаваться вперед, при важных разговорах, это нечто вроде рефлекса у большинства людей. Тонкий психологический ход, при общении с подчиненными, говорил о том, что директор дураком не является. Я прошествовал к креслу и уселся в него, развалившись, так как требуется, чтобы чувствовать себя в нем хорошо.
- Вы подписали мое заявление?
- Нет.
Повисла неловкая пауза.
- Почему?
- Потому, что на твое место никого нет, а эту работу кто-то должен выполнять.
И вот тут я не выдержал.
- Какую работу?! Заполнять бланки?! Да возьмите любого первого попавшегося с улицы с девятью классами образования, и он будет делать эту работу не хуже меня! Да с этой работой справится шимпанзе!
Директор терпеливо дождался окончания моей гневной тирады, затем достал из верхнего ящика своего стола мое заявление и размашистой подписью расписался в нем.
- Знаешь, что я больше всего ценю в людях? Их честность… И раз уж ты настолько сегодня честен то можешь не отрабатывать положенные законом две недели.
Он достал из стола еще одну бумагу и что-то в ней написал, а затем положил ее на дальний от себя край стола рядом с моим заявлением.
- Покажешь это Ире и получишь свои отходные. Я тебя больше не задерживаю.
Я, честно говоря, не ожидал такого от человека с внешностью о которой нельзя было сказать, что этот человеку есть дело до чего либо, он имел неприятную внешность низкий рост и маленькие, узко посаженные глаза и блеска ума я в них никогда не замечал, а оказывается внешность бывает очень обманчива. Мысленно сделав зарубку в памяти о этих мыслях, поднялся, взял бумаги и молча вышел из кабинета. Закрыв за собой дверь, взглянул во вторую бумагу, там было написано «Выдать документы и пятьдесят тысяч» у меня глаза округлились. Да, сильно любит начальник честность…