Проза от безумца.

Здесь буду размещать некоторые свои работы. Или отрывки из оных.

Все они фантастические и все, так или иначе, происходят из моего личного опыта или знаний. По сему и не только - критика не принимается.)

Расплавленный асфальт.

1
Когда я взялся за эту работу, она не показалась мне оригинальной или сложной. Это моя повседневная работа как странно бы это не звучало. Человек ко всему привыкает. Привык и я. Каждый день ходить на работу к восьми часам утра и уходить в восемь часов вечера. Был ещё обед с двенадцати до двух. В общем, никто не жаловался. Особенно если учесть что зарплата была очень приличная. Скажем прямо – за нашу работу нам платили как министрам. Но и отбирали нас на эту работу как министров. Хотя нет, - ещё тщательней.
Я попал сюда случайно. Однажды мне позвонил приятель и спросил, не хочу ли я зарабатывать своим умом в ….дцать раз больше чем сейчас? Я в начале решил, что он шутит или придумал какую-то аферу. Но когда он привёл меня сюда, и я всё увидел своими глазами, у меня волосы на голове зашевелились. Но то было в первый день. И в первый месяц. Потом я перестал удивляться. Человек ко всему привыкает. Даже к тому, что его работа состоит в отслеживании передвижений нелюди.
- Эй, Стас! Ты где пропадал, тебя все обыскались.
Мой друг Егор окликнул меня как всегда. Наша дружба, сыгравшая огромную роль в моей новой жизни, была мне всегда дорога. Он всегда был активным талантливым парнем, всего добивающийся сам, он всегда был примером для меня и других мальчишек ещё с детства.
Сейчас мы работали в одном отделе. Точнее я работал в его отделе. Он был начальником подразделения отслеживающего ново объявившихся в городе нелюдей. Мы были что-то вроде справочной – мы находили новеньких и объясняли им нормы поведения в нашем обществе, сохраняя которые они сохранят свои жизни на свободе. Мы же были и следователями, если кто-то нарушал правила, мы выясняли, что он сделал, и отсылали его дело отряду Карателей. Как правило, Каратели, найдя провинившегося, сажали его в наш тюремный блок в подвале. Потом был суд. И приговор. Как правило, приговором была смерть или переправка в места, где обвиняемый жил раньше. Это называлось «депортировать нарушителя».
- А что случилось?
- Как что? Как обычно – нашли новенького! – Егор молодецки ударил меня по плечу, заставив наклониться. Сила у него была медвежья, хоть он и был всего на полголовы меня выше, а по комплекции мы были одинаковыми.
- Так мы едем?
- Конечно! Только тебя ждали!

2
Служебная машина неприметного в городе серебристого цвета, тихо шуршала по асфальту на окраине города. Сюда нас направила бабка Морфея – одна из наших осведомительниц, работающих гадалками и целительницами. Начальство тщательно проверяло каждую кандидатуру, отбирая самых способных и обладающих нужными нам способностями. В штате состояло около двух десятков гадалок, которые находили новых нелюдей и сообщали их местоположение с точностью до десятка метров. С такой точностью не сложно было выследить квартиру.
- Вон смотри, вон та пятиэтажка нам нужна.
Егор подобрался, как всегда на задании. Весёлый и громкоголосый от природы он разительно менялся на работе. Становился собранным серьёзным и тихим.
Мы подъехали к интересующему нас дому и тут заподозрили что-то не ладное. Во дворе не смотря на разгар весны, не было ни единой птицы и не единого бродячего животного. Казалось, даже деревья замерли. Мы остановились у второго подъезда и прислушались. Во дворе царила полнейшая, звенящая тишина. Прошло около минуты, когда мы вдруг ощутили толчок, будто кто-то тяжёлый упал на машину, и только спустя несколько секунд поняли что на машину ничего не падало. Это сама машина проваливалась. Мы синхронно выглянули в окна. Асфальт под машиной плавился.

3
Когда мы вернулись, ругаясь, грязные, потрёпанные и без машины на нас уставился весь отдел. Мы наскоро переоделись в запасную одежду и спрятались в кабинете Егора. Друг закурил и предложил мне. Курить хотелось, но я бросал и потому отказался. Егор закурил, сделал несколько глубоких затяжек и заговорил.
- Думается мне, этот новенький уже заработал пригласительный к Карателям. Давненько нас так не встречали. Знаешь, а ведь мы ещё легко отделались.
- Так ты уверен, что это было рук новенького?
Я понимал, что вопрос задаю глупый. Но не мог его не задать. Мы привыкли, что нас недолюбливают, но так откровенно нападали на нас впервые. К тому же у меня в голове не укладывалось, что кто-то из нелюдей мог расплавить под нами асфальт. Я привык спорить с клыками и когтями, на худой конец с тенями, а не с асфальтом, который всегда казался таким родным, понятным и безопасным.
- Разумеется! Хотя ты прав, я тоже ещё не совсем понимаю как это. Надо нашим гадалкам позвонить, пусть соберутся все вместе и выяснят что это за тварь.

4
Через два дня мы снова сидели в кабинете Егора и читали отчёт штатных экстрасенсов. В начале мы погрузились в бумаги, после чего так же молча уставились друг на друга.
Гадалки не смогли сказать почти ничего. Они сходились в одном – этот новенький старше всех кого они знают вместе взятых и является чем-то не доступным их пониманию. Они так и сказали «чем-то». Но мы не могли так просто отступить и пустить дело на самотёк. Наша работа не была выполнена.
Мы молча поднялись и поехали на место.

5
- Как думаешь, мы правильно поступаем? – как-то отстранённо поинтересовался Егор, заряжая служебный пистолет серебряными пулями, на всякий случай.
- Что ты имеешь ввиду?
Я недоумевал, ещё никогда Егор не казался таким…далёким что ли. Казалось он где-то не здесь и чего-то не договаривает.
- Знаешь, Стас, я тут подумал, если наши гадалки разводят руками и смотрят на меня так словно я их спрашиваю что такое ядерный реактор и чем он опасен, то начинаешь задумываться…ну не знаю…о смысле нашей работы что ли…и я тут подумал…
- Это ты хорошо сделал!
Задорный голос снаружи не дал ему договорить. Мы синхронно вздрогнули и уставились на светленького юношу, склонившегося к окну машины и с интересом нас рассматривавшего. Я машинально нажал на кнопку адаптера и стекло, на треть опущенное, замелькало превращаясь в своеобразный рентген призванный выявить истинную сущность того на кого сквозь него смотрят. Я замер. Красивое юное лицо с беззаботной улыбкой, преломляясь через стекло, переходило в огромное чёрное тело, и стекла не хватало, чтобы отобразить его целиком, показывая только часть чёрной шкуры, и судя по этой части, шкура эта принадлежала ну очень большому телу.
- Так что скажите? – всё так же радостно поинтересовался мальчик, продолжая нас разглядывать. Егор молчал. Он не отрывал глаз от искажённой затемнённым стеклом шкуры.
- Мы из Учреждения по нелюдям. Мы приехали, чтобы зачитать ваши права…
- Ты что раньше в милиции работал? – спросил мальчик, невинно распахнув серо-жёлтые с зеленью глаза. Я в недоумении застыл. Потянулись молчаливые минуты. Но мальчик снова прервал молчание сам.
- Ну ладно, я вас понял, а теперь слушайте меня, - тряхнул светлыми волосами юноша, - вы мне ничего нового уже не расскажите, так что лучше берите ноги в руки и забудьте сюда дорогу. Хорошо?
Мальчик душевно улыбнулся, и Егор молча завёл машину.

6
Мы пришли в себя, только сидя в кабинете Егора. Заморгали как вытащенные на свет совы, в недоумении оглядываясь. Он будто подчинил нашу волю, усыпил сознание и заставил исполнять его приказы.
- Что это было, - спросил я, как только понял, что вновь владею собой.
- Не знаю…- хрипло проговорил Егор. Он смотрел в никуда, и в его светло-карих глазах плескалось недоумение, растерянность и страх.
Следующую неделю мы почти не говорили. Занимаясь текущей бумажной работой, мы не упоминали новенького. Но долго так продолжаться не могло. В конце недели мы снова поехали в тот двор.

7
Двор на окраине как обычно пустовал. Скучающий дворник уже ушёл куда-то отдыхать, бродячая кошка осторожно кралась к воробью. Эти крохотные островки жизни как-то успокаивали нас. И они же пугали – а что, есть он уже ушёл отсюда? Куда-то далеко, навсегда. Почему-то этот факт безотчётно пугал нас. Мы понимающе переглянулись и вышли из машины.
Егор первым поднялся в подъезд и подошёл к указанной нам гадалками двери на первом этаже. Он осторожно, будто боясь ошпариться, нажал на кнопку звонка. Короткий звон за дверью заставил нас вздрогнуть. Потянулось томительное ожидание. Егор потянулся к звонку снова, но тут дверь распахнулась, и на пороге показался давешний парень.
- А, это снова вы. Я же кажется, говорил вам забыть сюда дорогу?
- Но мы ещё не…- начал было я, но был прерван предупреждающим жестом блондина.
- Не нужно. Я всё знаю сам. Вы пришли просветить новенького нелюдя относительно того, кто здесь хозяин и что надо вести себя тихо, но сегодня явно не ваш день ребята.
Мальчик оскалился, мелькнули заострившиеся клыки, и я провалился в бездну.

8
Я был свидетелем какого-то величественного представления. Вокруг меня была беспросветная тьма. Величественная, густая, тёплая. Вдруг в ней стали загораться огоньки звёзд, потом они стали складываться в созвездия. Потом я ощутил, что во тьме и звёздах есть разум, есть жизнь. Не на них, а в них самих. Я ощутил безотчётный ужас оттого, что в этой тьме бродили твари невидимые мне, но чрезвычайно опасные. Потом загорелась особенно яркая звезда, и вокруг неё появились какие-то росчерки, будто кто-то с полупрозрачными крыльями кружил вокруг неё. Потом были новые звёзды и новые живые существа. Такие разные и такие одинаковые, или точнее единые. Число звёзд и существ было неисчислимо. В какой-то момент я увидел, что в одной части этого космоса, где я парил осколком сознания, зарождается что-то странное, тёмное и какое-то сильно отличающееся от того, что было вокруг меня до этого. Я присмотрелся к новому образованию и меня прошиб холодный пот. Это было похоже на небольшое озеро, парящее в безвоздушном пространстве космоса. Воды этого озера были тёмными и поглощали абсолютно всё, даже свет звёзд, не отражая ничего. Озеро колыхалось медленно, будто оно из патоки или нефти, или прокручивается в замедленной съёмке. В какой-то момент рядом с озером скользнуло что-то, и из воды (если конечно это была вода) выстрелил тёмный жгут, схвативший неосторожного, и поглотил его, растворив в водах озера. И вдруг я осознал абсолютно точно – назад пути нет – всё, что попадает в эти хищные тёмные воды, уже никогда не вернётся назад. Это смерть. Нет, даже не так, - это СМЕРТЬ. Настоящая, та, откуда не возвращаются даже бессмертные души. Прошло ещё мгновение или тысячи лет и воды тёмного озера заколыхались, и из них стало выступать что-то. Медленно, почти осторожно из двух концов озера выступало два объекта. С одной стороны нечто бесформенное, светящееся и мудрое. Я каким-то непонятным чутьём осознал – это разум. Чистый разум без воли, без желаний. Думающий, знающий, осознающий, понимающий, не чувствующий. С другой стороны озера поднималось нечто совсем иное – это был зверь. Огромный, покрытый толи шерстью, толи чешуёй, толи тончайшими иглами, с игольчатой гривой, залитыми нефтяной тьмой глазами, с огромными клыками и когтями, с двумя парами крыльев, одна пара врастала кончиками в передние лапы. Длинный хвост венчала булава из трёх треугольных в разрезе лезвий. Этот Зверь не ведал разума, им двигали лишь инстинкты, слепые, яростные, страстные инстинкты. Спустя миг или вечность светящийся Разум слился с жестоким Зверем. Вспышка. Когда я снова могу видеть, я вижу, как на меня надвигается смеющийся белокурый парень с серо-жёлтыми с зеленью глазами. Он смеётся, бессердечный и ранимый, страстный и холодный, яростный и равнодушный, интуитивный и разумный, расчётливый и безумный, вечно молодой и бесконечно старый. Он всё ближе. Я растворяюсь в его колючем зрачке. И где-то на краю сознания мелькает – где-то там, в просторах космоса, взрывается огромная звезда, и из её осколков появляется наше Солнце и вокруг него зарождаются планеты – такие знакомые – Меркурий, Венера, Земля….

9.
2 месяца спустя.
Я попрощался со всеми и поехал домой. Сегодня был спокойный день. Мы просто съездили с Павлом к одному молодому оборотню и рассказали ему, что да как. Он был так любезен, что даже пригласил нас на чай.
Егор сообщил нам, что за удачный месяц нам будет хорошая премия. Мы всем отделом решили это обмыть. Я уставился на проносящийся мимо окна автобуса пейзаж. Я продал свою машину и уже два месяца ездил на автобусе. После ТОГО случая я просто не мог оставаться один на улице. Я вообще стал очень плохо переносить одиночество. Первые две недели я вообще чуть было в монастырь не ушёл. Не мог больше смотреть на мир прежними глазами и выполнять свою работу. Мы с Егором взяли отпуск. Он почти неделю молчал. Вообще. Он видел то же что и я.
Но теперь всё вставало на свои места – человеческий разум, чтобы сохранить себя, забывает то, что не может принять и вместить. Поэтому мы делаем вид что ничего не произошло, чтобы не сойти с ума и не умереть от самоуничижения. Первые несколько дней я вообще не видел смысла в своём существовании – то же мне, центр мироздания, король зверей – «Человек – звучит гордо!» - какое там – песчинка в пустыни и не больше того. Есть в этом мире то, что не подвластно человеческому разуму, то с чем мы сталкиваемся, каждый день и не видим. Человек рядом в автобусе – откуда вы знаете, что это человек? С чего вы взяли, что у него нет крыльев за спиной или жабр в груди? Или что по ночам он не бегает на четырёх лапах по лесу? Или может он….Тут я прекращаю думать, - слишком ещё свежи воспоминания о тех тёмных водах и серебряном смехе того, для кого нет определений в человеческом языке, ведь когда он родился на родине человека не было ещё даже инфузории туфельки.
Наша жизнь превращается в прежнее русло – я и проклинаю себя за это, и восхваляю всех богов. Мне и стыдно забывать такое, хоронить в себе такие знания, то и помнить всё это в повседневной жизни было слишком мучительно. Работа, дом, повседневность, быт, - здесь нет места знаниям о вечном. Такова жизнь. Таковы люди. Плохо это или хорошо, решать не нам…

Эпилог.
Серебристый смех расколол тишину пустыря заросшего полынью. Светленький юноша сидел, наслаждаясь горьким запахом.
- Зачем ты им показал? Тебе снова захотелось поиграть?
- Ну вот, ты и сам всё знаешь.
- Конечно, знаю. В отличие от тебя я разумен.
- Но абсолютно бесчувственен, тебе не понять этого щекочущего ощущения, когда раскрываешь тайну тому, кто её не в силах понять, но так постарается. Это так мило.
- Хм…тут ты прав, мне не понять. Но на то и есть ты.
- Ну да.
Порыв ветра встрепал светлые волосы одинокого юноши на пустыре.

Однажды в Городе.

1.

Утро было как всегда чудесным. Или даже не прилично чудесным – лил беспросветный дождь. Молодой щуплый парнишка потянулся на узкой и жёсткой кровати. Он прекрасно выспался – соседи за стеной переставали кричать к 4 часам утра, но парнишка засыпал ещё до полуночи, напрочь игнорируя их старания. Будильник традиционно поторопился и отчаянно зазвенел в 5 утра. Впрочем, и это не могло испортить парнишке настроение. Даже наоборот – казалось, он улыбался ещё шире, чем обычно по утрам. С удовольствием, умывшись ледяной водой и глотнув кипячёной в старом чайнике воды, мальчишка натянул выцветшую светлую рубашку и, захлопнув тонкую дверь, скользнул вниз по лестнице с 66 этажа. Лифт традиционно не работал, а потому его и проверять-то было глупо. Юноша выскочил из подъезда и огляделся. Было ещё очень рано даже для Города – ещё почти никого не было, и мальчишка направился на работу. Решив пойти пешком и не ждать переполненный автобус, и чтобы не стоять в бесконечной пробке, опять же совершенно традиционной для Города, мальчишка почти в припрыжку направился к центру города. Он никогда не опаздывал именно потому, что не искал транспорт, а просто выходил ни свет, ни заря (хотя ни того, ни другого в Городе, в общем-то, не было) и шёл пешком, легко перескакивая через вечные ямы в асфальте – подобные утренние забавы поднимали ему настроение. Собственно как и всё в этом Городе. Юноша искренне и безотчётно любил здесь абсолютно всё – и эти ямы в асфальте, и панельные высотки с неработающими лифтами и непролазные пробки, холодную воду в кранах, огромные рекламные щиты, вечную рекламу по телевизору и радио, серое подобие неба над головой и подобие земли под ногами, - пожалуй, он был единственным жителем Города, которого всё устраивало. Ну и намучилось же Управление Наказаниями, когда этот юноша загремел в Ад. Они категорически не знали чем его достать. Единственное что выводило его, это некоторая его родня и знакомые, ещё при жизни. Увы, все они либо попали в Рай, либо их наказание ни коим образом не могло иметь пункт – общение с другом, каковым они все искренне считали этого безумного мальчишку. Что поделаешь, но во всём Аду не сыскалось вещи, которая бы бесила мальчика на столько, чтобы стать его наказанием. В конце концов, Управление плюнуло и приняло единственно верное решение – принять мальчишку к себе на работу. Тот, кого ничего не может вывести из себя, просто обязан знать, как достать другого. И мальчик их не разочаровал – за полгода работы он побил все рекорды по измывательству над новенькими и старенькими жителями Города – Шеф им гордился. Впрочем, гордился он им не только за талант наказания придумывать, но и самому становиться наказанием для любого встречного поперечного.
В общем-то, все остались условно довольны таким положением дел. И больше всех был доволен этот несносный мальчишка, с совершенно необъяснимым удовольствием уплетающий чёрный хлеб второй свежести с сырым луком. У юноши, как и у всех в Городе, выходных не было. Рабочий день был не нормированный и мог плавно перейти в рабочую ночь. А когда выдавался свободный вечер или ночь, юноша отправлялся на прогулку – он спорил с попавшими в Ад священниками, торговался на чёрном рынке, подглядывал, как в квартал котлов на кострах водят экскурсии для туристов из Рая. Почему-то последнее доставляло ему особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. И вот сейчас, подходя к своей любимой работе (что опять же выделяло парнишку из толпы), мальчик услышал цокот знакомых каблучков и притормозил.
- Привет, Зверёныш – привычно извратив его прозвище, поприветствовала его секретарша Шефа.
- Доброе утро, сударыня – весело улыбнулся ей парень.
- Пф, воистину, ты невозможен, Зверь, - назвать утро в Аду добрым мог только ты! Неужели ты такой неисправимый оптимист?
- О нет, что вы, сударыня! Просто при жизни мне было хуже, чем сейчас, – всё так же лучезарно ответил мальчик и поклонился коронованной секретарше. Мария-Антуанетта пожала плечиками и скользнула внутрь здания. Тысячеэтажное сооружение, с эскимосом-вахтёром не глядя, проглотило своих сотрудников.
2.

Когда после работы Зверь заглянул в кабачок на окраине Города, это никого не удивило, - фейс-контроля в Аду просто не было. На сцене без слуха и голоса надрывалась местная певичка. Впрочем, то, что она была без голоса и слуха, и её каждый вечер забрасывали помидорами, было её наказанием. Но о таких «деталях», как говорил сам Зверь, здесь не принято было задумываться. А вот Зверь задумывался. Отчасти конечно потому, что сочинять наказания было его работой, но отчасти и по иной, никому не известной причине. Вполне возможно, что эта причина не была известна и самому молодому человеку, который очень не любил сочинять наказания для людей искусства – он питал какую-то особую трепетную теплоту к творческим людям и хоть и выполнял свою работу тщательно, но без удовольствия. Сегодня выдался как раз такой вечер, когда Зверю пришла в голову странная затея – ему приспичило сделать то, чего никто из тех, кто знал его здесь, от него не ожидал – сегодня его потянуло на нежность. Хотя на самом деле те, кто знал его достаточно хорошо, знали, что под настроение ему свойственна это черта. Вот и сейчас, сразу после того, как певичку забросали традиционно припасёнными несвежими помидорами, и она удалилась, Зверь поспешно поднялся, прошёл в гримёрку и подарил девушке выторгованный на чёрном рынке букет цветов. Дожидаться благодарности от пребывающей в шоковом состоянии девицы он не стал, а почти бегом отправился гулять по ночному Городу.

3.
/продолжение будет потом. когда-нибудь.)/

Любовь ко Злу.
Верность Сумеркам.


Христос шёл по городу, а за ним шли люди. Он говорил, а они слушали. На крыше дома сидела маленькая девочка. Она сидела и смотрела бесцветными глазами на то, как живой Бог шёл по городу, и как за ним шли люди. Девочку на крыше никто не замечал. Она просидела так до вечера, а потом медленно пошла следом за Христом, который углублялся в пустыню.

- Что ты здесь делаешь, дитя? – спросил Он, увидев, что рядом с ним на камень села девочка в светло-серой материи.
- Пришла посмотреть на тебя и твоё искушение.
- Моё искушение? – переспросил он, и в его голосе прозвучали не ясные нотки.
- Да. Правда я не знаю, придёт ли он – пробормотала девочка и подобрала под себя ноги с узкими ступнями.
- Кто придёт?
- Сатана.
- Ты считаешь, он должен придти?
- Так говорят, - пожала узкими плечиками малышка.
- Кто говорит? – спокойно продолжил он, с медленно возрастающим интересом разглядывая бледную девочку.
- Люди. Потом. Спустя годы. Они скажут – Он был в пустыни и его искушал Дьявол. Он сулил ему власть над царствами земными, за то чтобы тот поклонился ему, но Он устоял и отказался.
На несколько минут воцарилась тишина. Девочка продолжала смотреть в никуда, а Иисус смотрел на девочку.
- Кто ты? – наконец спросил Он.
- Я лишь тень. Тень будущего, отбрасываемая на прошлое, солнцем, горящим в лицо.
- Зачем ты здесь?
- Не знаю, - пожала плечиками малышка и соскочила с валуна.
- Ладно. Мне пора. Ещё увидимся, наверное.
До того как Иисус что-либо сказал или смог сделать, девочка исчезла, не оставив и следа.
Он пробыл там 40 дней, но никто не пришёл. А когда Он вернулся, то услышал, как по городу ходят слухи - что видели люди, как следом за Ним пошёл ребёнок, а потом они видели, как взлетел из пустыни крылатый бес, и что это был Дьявол, что искушал Его.

Христос изгонял бесов. Бесы вселились в свиней и те бросились со скалы.
Когда люди разошлись, Иисус вернулся туда, откуда спрыгнули животные, и посмотрел вниз. Внизу он увидел маленькую девочку, она сидела среди мёртвых животных и с кем-то говорила. Присмотревшись, Христос увидел крохотных бесов – тех самых, что вселились в свиней. Они бесплотными духами витали вокруг дитя, а девочка с ними разговаривала. Она протягивала к ним руки, гладила по рогатым головам и крылатым спинам бесплотных существ. Она не боялась их, более того – казалось, она источает любовь к этим порождениям тьмы. А они же в свою очередь не нападали на неё, словно отвечая тем же. Через несколько минут, не имеющие тел, создания исчезли. Скорее всего, отправившись куда-то – то ли в Ад, то ли куда-то ещё. Девочка поднялась с земли, отряхнулась, и подняла голову. Взгляды дитя и Христа встретились, и Он прочитал в бесцветных глазах упрёк. Она молча упрекала его в том, что он убил тела не имеющих плоти существ. Она предпочла бы, чтобы мелкие бесы выжили. Она любила их. В ней иссиня-чёрным цветком цвела любовь ко злу и верность сумеркам. Она ведала, что есть любовь, но не понимала, почему кто-то заслуживает любви больше, и не понимала – почему от любимых следует ждать чего-то. Она ничего не ждала – ни покаяния, ни ответных чувств. Она любила их такими, какие они есть, и осуждала тех, кто ждёт изменений от любимых.

Впервые Сын человеческий почувствовал вину. Вину за «убитых» бесов. Но лишь на миг. Ему было чем заняться и без этих странных мыслей. Он снова взглянул вниз, но девочки там уже не было.

Маленькая девчушка сидела на полу большой, но заставленной мебелью, комнаты и расчёсывала волосы сидящему перед ней мужчине. Впрочем, при более близком рассмотрении не сложно было заметить, что деревянная расчёска скользит не по волосам, а скорее по тёмному густому туману. Сидящий не был человеком – это было существо, лишённое плоти, видимое лишь как нечто почти бесформенное, сотканное из теней и ветра. Кто-то осторожно поскрёбся в дверь, и девочка нехотя поднялась с ковра и направилась открывать. За дверью стоял высокий, очень худой парнишка – сосед.
- Привет. Есть флешка?
- Есть.
- Можешь дать на двадцать минут?
Давать флешку не хотелось, но после секундного колебания она скользнула в комнату и вернулась с небольшим продолговатым салатовым предметом в руках. Протянула соседу.
- Я засеку время, - напоследок бросила она, закрывая дверь.
Как только дверь закрылась, в коридоре, за спиной девочки из теней соткалось лицо давешнего мужчины.
- И ты так спокойно отдала её ему?
- А почему нет? – усмехнулась девочка – на губах зазмеилась неприятная ухмылка.
- И тебя совсем не волнует, что к ней пристёгнуто? – призрак прекрасно осознавал, что девочка уже поняла, о чём речь и что теперь разговор не прекращается лишь потому, что им обоим нравится эта игра.
- А что он сделает? Он же не знает, что я пристегнула на флешку. Да даже если бы и знал – что бы он мог сделать?
Девочка улыбалась, едва сдерживая смех и, наконец, помолчав с минуту, оба тихо рассмеялись и вернулись в комнату. Девчушка заскочила на кровать и подобрала под себя ноги. Призрак приобрёл более целостный телесный вид и опустился на ковёр рядом с ней.
- Где ты была сегодня?
- Там, - сказала она и перебросила призраку несколько мысленных образов того места, в котором недавно побывала. Призрачное существо ядовито усмехнулось и посмотрело на девочку исподлобья.
- Я всегда знал, с кем связался. Конечно. Но иногда даже меня удивляют твои выходки. Чем объяснить ЭТУ твою забаву?
Девочка пожала узкими плечиками, смотря в сторону и старательно скрывая улыбку.
- Очередным временным помешательством.
- Мдааа…. – спустя минуту протянул призрак и махнул чешуйчатым хвостом, - а я снова забываю, что тебя с радостью приняли бы психиатры для изучения самых интересных направлений шизофрении.
Девочка вскинула голову и пронзила бесцветными глазами призрака насквозь.
- Ты сам пришёл. Тебе некого винить кроме самого себя.
- Верно, - твёрдо ответил ей призрак.

Демон и малышка уже какое-то время смотрели друг другу в глаза, словно медитировали друг на друга. Их прервал опасливый стук в дверь. Девчушка соскочила с кровати и уже через секунду открыла дверь.
- Вот, спасибо, - как всегда, словно опасаясь удара, осторожно протянул флешку сосед.
- Ты опоздал, - просто заметила девочка.
- На сколько? – мгновенно оживился парнишка. У него вообще была странная слабость к так называемой «ловле на слове».
- Примерно в полтора раза – выдала хозяйка флешки заранее заготовленный ответ, - она знала своего несносного соседа.
Когда дверь за парнем закрылась, девочка приласкала тонкий браслет из чернёного серебра, который был пристёгнут к флешке, и нежно коснулась металлической змейки губами. Перед ней тут же возник призрачный тритон. Его глаза источали свет морских глубин и девочка, улыбнувшись этому свету, коснулась губами призрачного лба. Демон растворился в воздухе и вновь возник на кухне.
- Хочешь есть? – спросил он. Хранимая прошла на кухню и осмотрелась.
- Даже не знаю, - наконец выдала она, чуть растеряно.
- У нас есть рыба, - почти торжественно заявил тритон и указал когтистым пальцем с перепонкой на подоконник. Там нашлась баночка селёдки. Девчушка с восхищение воззрилась на друга.
- Не удивительно, что ты её учуял, наш морской бог, - я о ней совсем забыла!
Демон, что прежде звался богом, лишь усмехнулся.

- Астральные покойники! – презрительно фыркнула девочка, сидя на кухне и адресуя высказывание комнате. В комнате сейчас сидели две девочки, приходящиеся друг другу двоюродными сёстрами. Юные ведьмочки с помощью самого банального из ритуалов со спиритической доской и свечами, вызывали призраков умерших. Сама хозяйка квадратных метров отсиживалась на кухне, - её присутствие отгоняло вызываемых. По крайней мере, такая формулировка причины её не участия в происходящем «сеансе» была наиболее приемлемой. На самом же деле, Хранимая была единственной из присутствующих в квартире (не считая демона и самих призраков), кто понимал суть вызова. На самом деле никакие души умерших ни на какой зов придти не могли – не тот масштаб. А на обычный зов приходили так называемые «астральные мертвецы» - остатки энергии, застрявшей между мирами, когда тело умерло, а душа отправилась туда, куда ей положено. Единственное что удерживало «покойников» на просторах астрала это желание бытия. Хоть в каком виде, но бытия – грубо говоря, их тяга к жизни давала им некое подобие жизни в пределах астрала. А так как «покойники» как правило, сохраняли память того человека, частью которого были, то их вполне можно было принять за душу вызываемого. Ну а сама Хранимая обладала редким и неудобным даром – она буквально поглощала любую энергию, не заточенную в тело, словно чёрная дыра – безжалостно и неотвратимо. Так что, у слабых энергетически, «астральных покойников» не было ни единого шанса выжить после общения с ней. Её друг и помощник – демон морских глубин, и тот рисковал – но был достаточно силён, чтобы вечно раскрытая чёрная дыра её силы не засосала его.
- Не хочешь им рассказать? – чуть насмешливо прошептал демон.
- Очень смешно, - в ответ пробурчала девочка и уставилась в окно. Через пару минут, встревоженный взбаламученным астралом непрошенный гость попытался зашуметь в углу коридора. Зашурши он чуть громче, и это непременно бы привлекло ненужное внимание девочек из комнаты. Хранимая резко устремила взгляд на тёмный угол и глухо, но злобно зарычала. Незваный гость мгновенно стих. Демон морей от нечего делать шевельнул длинным рыбьим хвостом в сторону недавнего шебаршения, отчасти надеясь задеть неспокойного гостя. В ответ раздался едва слышных писк. Девочка чуть громче, на этот раз изрядно яростнее, зарычала и мысленно бросила демону «Оставь его!». Хранитель мгновенно свернул хвост, а угол, наконец, обрёл первозданную тишину.
- Прости, – без всякого раскаяния произнёс демон и скользнул в коридор, чтобы видеть оттуда комнату.
- Дагон, - позвала девочка спустя пару минут, - ну что там? Всё в порядке?
Тритон мгновенно скользнул на кухню и передал несколько мыслеобразов. Девочки хорошо проводят время, уже вызывают четвёртого покойника, «покойники» появляются исправно. Девчушка серьёзно кивнула и продолжила лицезреть луну.

/продолжение будет потом. как-нибудь.)/

Сбежать в Ад.

Высокий крепкий в тяжёлых доспехах архангел молча выставил перед собой меч. Страж, - хрупкий юноша с длинными светлыми волосами, собранными в высокий хвост, внутренне скривился и потянулся рукой в висящую через плечё сумку, выудив тонкий венец из серебра, украшенный сапфирами. Воздев на себя это чудо ювелирного искусства, он выжидательно посмотрел на архангела. Тот внимательно присмотрелся к украшению и кивнул, опуская меч.
В этом месте были строгие порядки и абы кого не пускали. Всё время приходилось доказывать своё право на пребывание здесь. Стражам, например, полагалось, как минимум носить свои венцы. А в идеале – ходить при полном параде, в доспехах, венцах и с личным оружием. Юноша вздохнул, потянулся, было к венцу, чтобы снова убрать его в сумку, но отдёрнул руку – предстояло пройти ещё три поста охраны и пограничную проверку.

Сестра Мария тихо помолилась и направилась в сад – срезать розы для вазы в приходской школе. Ей казалось, что дети занимаются с большей охотой, когда видят цветы. Мария срезала несколько полу раскрывшихся бутонов и посмотрела в небо. Белоснежные облака медленно плыли по ярко голубому небу. Она почувствовала, что её наполняет свет. Она ощутила себя на миг в Раю. И, насладившись этим ощущением, она направилась в церковь.

Пропуск Стража был фальшивым, как и его улыбка. Но его пропустили. Они просто не особенно присматривались – верили. Юноша шагнул на платформу, и она понесла его вниз. Через несколько минут небеса скрылись из виду, показывая лишь обыкновенные белые облака и самое обычное голубое небо. Внизу открывался вид на Землю, - весьма специфическое, по мнению стража, творение. Но, тем не менее, весьма любимое Создателем. И Ивом. Воспоминания о последнем заставили Стража скривиться. Ив был его непосредственным начальником, его господином, и единственным существом на небесах, которого Стражу будет не хватать. Собственно Страж и сам не понимал, как решился сбежать из Рая. Об этом месте грезили миллиарды людей и бесов, а он, рождённый ангелом, мечтал сбежать оттуда. Собственно он собирался сбежать уже давно. Но его держала верность Иву, которому он присягнул, которого беззаветно любил. И чьи приказы без сомнения выполнял. Какими бы они ни были. А ещё у него было восемнадцать братьев. Нельзя сказать, чтобы своих братьев он любил. Но он дорожил ими. По крайне мере ему так казалось.
Это начало происходить недавно. В какой-то момент Шестнадцатый из Девятнадцати Стражей Господа поймал себя на мысли что хочет разорвать горло Девятнадцатому Стражу. В какой-то миг он ясно представил себе, как убивает собственного брата. Но самым страшным было даже не это, а-то что мысли об убийстве Стража и брата не вызвали у него особого душевного сопротивления. Это очень насторожило Шестнадцатого, и он стал пристальней следить за собой. И за братьями. Спустя несколько недель он вдруг понял, что хочет убить Ива. Порыв был мгновенным, но до того напугал Стража, что он спрятался в самый дальний угол сада и разрыдался. Он просто не в состоянии был представить себе, что захочет убить Ива. Через какое-то время он стал замечать странный блеск в глазах своих братьев. В мыслях вдруг вспышкой загорелось одно слово – «безумие».
Шестнадцатый Страж больше не мог терпеть надвигающегося безумия и рисковать – он чувствовал, что возможно зарождающееся помутнение рассудка выплеснется агрессией, и он нападёт на братьев или того хуже – на Ива. Риск того не стоил и Страж решил сбежать. Если он будет далеко от братьев, Ива и других ангелов, то ему будет спокойнее.
Платформа остановилась и исчезла. Страж стоял в чистом поле, а вдалеке виднелись высокие многоэтажные дома из бетона и стекла. Уже почти стемнело, и юноша направился к городу, по дороге преобразовывая свой костюм Стража в нечто более приемлемое в этом месте и времени – светлые брюки, светлую рубашку и светлые туфли. Солнце начала лета уже почти скрылось за горизонтом, на прощанье, мазнув алым лучом по острому серпу алебарды, которая уже почти растворилась в руках юноши, бредущего по полю к окраинам провинциального города.

Мария затушила свечи и вышла из церквушки. Маленькое аккуратное здание умудрилось втиснуться между конечной остановкой трамваев и мусульманским кладбищем. Уже совсем стемнело, но здесь было недалеко до дома Марии, и она поспешила через тёмные дворы. Она прошла уже через три двора, до дома оставалось совсем немного, но из-за угла вывернула компания подвыпивших молодых людей и Мария замерла. Она прекрасно понимала, чем может грозить встреча с подобным «молодняком» поздним вечером в тёмном дворе.
- Эй, красавица! Погуляй с нами! – тут же оправдал её опасения один из парней и замахал рукой. Остальные поддержали его громким смехом. Мария попыталась, молча свернуть к подъезду, но её манёвр был замечен и пресечён – дорогу перегородил один из парней. Он, было, протянул руку, чтобы схватить девушку, но в этот момент раздался звук падения чего-то большого. Все обернулись и увидели, что один из парней лежит на земле. За ним стоял хрупкий юноша. Казалось он в полтора раза меньше того парня, которого он только что уложил, судя по отсутствию ножа, голыми руками. Приятели неожиданно поверженного посуровели и направились к незнакомцу. Тот спокойно стоял и флегматично смотрел в потемневшее небо. Послышались щелчки ножей, блеснули лезвия, Мария вжалась в дверь подъезда с кодовым замком. В какой-то момент все молодчики рванули к парню, и тот скрылся за их широкими спинами. Мария зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Прошло мучительно длинное мгновение, и парни с тихими стонами осели на землю. Как именно их уложил незнакомец, было совершенно не понятно – юноша всё так же спокойно стоял и изучал небо. Наконец он опустил голову, и Мария вздрогнула – ей на миг показалось, что глаза молодого человека в темноте сверкнули жёлтым. Но в следующий миг видение исчезло, и спаситель подошёл к девушке.
- С вами всё в порядке? – практически безучастным тоном спросил он. Голос у него был странный - молодой, чистый, но при этом в нём мелькали хриплые нотки.
- Да, спасибо, - выдавила из себя Мария и почему-то спросила, - я пойду?
- Идите, - кивнул юноша и остался стоять.
Мария помедлила ещё мгновение, потом повернулась и с бешено стучащим сердцем поспешила пройти оставшийся двор и спрятаться в своей квартире.

Когда Шестнадцатый дошёл до домов, уже совсем стемнело. Он перешёл дорогу и направился в тёмные дворы. Не успел он пройти и пары домов как услышал пьяный смех каких-то молодчиков. И хотя Страж пребывал в самом, что ни на есть отвратительном расположении духа, он всё же скривился – он не выносил большинство людей вообще и таких вот в частности. Небрежно брошенная фраза одного из них заставила Стража насторожиться. Вколачиваемые Раем правила не собирались падать жертвой надвигающегося безумия, и ангел не мог пройти мимо, когда страдают невинные. По крайней мере, сейчас. Юноша скользнул к ближайшему парню и ударил его ребром ладони по шее. Тот тихо осел на землю. Его подельники тут же повернулись к помешавшему им пареньку. Страха в них не было – ещё бы – им ли бояться такого хлюпика? Щёлкнули ножи. Когда его окружили, он просто и без затей молниеносно нанёс несколько ударов – все они приходились в живот, либо в солнечное сплетение противников – никто из них даже не успел попытаться ударить его ножом.
- С вами всё в порядке? – как мог участливо спросил он. Просто надо было что-то сказать.
- Да, спасибо, - выдавила из себя девушка и довольно забавно спросила, - я пойду?
- Идите, - разрешил Страж и остался стоять.
Девушка замерла на миг, потом развернулась и направилась прочь. Даже на отдалении Страж слышал, как бьётся её сердце от страха.
Через несколько минут он пошёл дальше. Сам не заметил, как прошёл в тот же двор что и спасённая девица, и опустился на скамейку во дворе. Идти ему было некуда. Да и не зачем.

Мария как-то торопливо поужинала, просмотрела газеты, зачем-то вытерла тряпкой абсолютно чистую полку с книгами и опасливо выглянула в окно. Почему-то страх от встречи с пьяными парнями настиг её только сейчас, и ей казалось, что они ждут её на улице. Но парней на улице не было. По двору носились бездомные собаки, а на одинокой скамейке сидел человек. Невольно присмотревшись, девушка узнала в нём своего спасителя. Хрупкий юноша со светлыми длинными волосами, весь в светлой лёгкой одежде, сидел, запрокинув голову и, похоже, никуда уходить, не собирался. Мария отвернулась и отправилась в комнату. Было уже очень поздно и ей пора было спать.

Мария проснулась рано утром, выключила будильник, быстро позавтракала и выскочила на улицу. Во дворе на скамейке всё так же сидел светловолосый юноша. Он не повернул головы, и вообще казалось, спал. Девушке на миг захотелось подойти к нему, но она одёрнула себя и поспешила в Церковь, - она должна была прийти раньше отца Дмитрия и подготовить всё к утренней службе.
Когда вечером Мария возвращалась домой, то застала всё ту же картину – светловолосый юноша всё в той же позе сидел на скамейке. Казалось, за всё это время он так ни разу и не шелохнулся. Теперь уже Мария не могла просто стоять в стороне. Она решительно подошла к скамейке.
- С вами всё в порядке? – спросила она, впрочем, не особо рассчитывая на ответ. Юноша же, тем не менее, ответил, не меняя позы, едва раскрыв рот.
- Да.
- Почему вы не идёте домой?
- Мне некуда идти.
Девушка замерла. Её ночной спаситель говорил так тихо и отстранённо, словно всё это его совершенно не касалось. Он не открыл глаз, не повернул головы – вообще не шелохнулся. С алебастровыми статуями девушке говорить ещё не приходилось, и потому она растерялась. Но ненадолго. Её христианский долг взывал к милосердию, и она решилась.
- Идёмте ко мне! – не терпящим возражения тоном заявила она и потянула юношу за руку. Тот беспрекословно подчинился, молча и без сопротивления направившись за девушкой, словно бездомная собака.

Зачем он отвечал на вопросы девицы, от которой разило церковью за милю, Страж не знал. Зачем он пошёл за ней, тоже.

Мария привела его в дом и посадила за стол на кухне. Быстро налила горячего чая и поставила греть суп. Судя по тому что, она видела, скорее всего, он не ел весь день. На его одежде она не заметила карманов, и с собой у него не было никакой сумки или пакета. Похоже, он вот прямо так, без денег и документов, и ходил по улицам. Но откуда и куда?
- Спасибо, - равнодушно произнёс парень, едва притронувшись к чаю.
- Не за что, - машинально ответила она, очередной раз, подивившись его апатии. Похоже, этого молодого человека вообще ничего не интересовало.
- Как тебя зовут? – наконец спросила она, чтобы хоть что-то сказать.
- У меня нет имени, - всё также спокойно ответил парень, не поднимая глаз. Мария поражённо замерла. Она встречала многих людей, которые скрывали свои имена или называли прозвища, но полное отсутствие какого-либо именования встречала впервые.
- Ты уверен? – спросила она и только потом поняла, как это глупо прозвучало.
- Да, - всё так же спокойно ответил парень и, не подумав улыбнуться.
Надо же – подумала Мария – похоже, ничем его не проймёшь!
После ужина в полном молчании, девушка постелила нежданному гостю на диване и ушла в комнату, на всякий случай, закрывшись на ключ. Она так и не поняла – уснул он или так и остался сидеть за столом на кухне, глядя пустым взглядом в потемневшее вечернее небо?

- Шестнадцатый не явился на перекличку – угрюмо сказал мужчина в белоснежной форме и сел за гладкий мраморный стол.
- Ну и что? – беззаботно откликнулся другой, в бледно-бежевом мундире, перекидываясь картами со своими приятелями – их переклички уже давно простая формальность – они пережиток прошлых времён, им давно пора на свалку истории!
Игроки в карты одобрительно загоготали, но угрюмый мужчина вскочил из-за стола, подлетел к шутнику и, схватив его за шиворот, поднял над полом.
- Думай что говоришь, щенок! – прошипел он сквозь зубы прямо в лицо побелевшему парню, - они первые, понимаешь? – Первые! Они стояли у истоков, и сами вершили историю долгие тысячелетия! И мы все знаем, что когда они сойдут с ума, то размажут нас всех по стенам!
- Когда – задумчиво произнёс красивый мягкий баритон и этот ленивый, глубокий голос заставил всех вздрогнуть. Рука угрюмого человека разжалась, шутник упал на пол, но этого никто не заметил. Все присутствующие в мгновение ока опустились на одно колено и опустили головы. Но гостю казалось всё равно. Он медленно приблизился к мужчине, дыхание которого ещё не восстановилось после яростной вспышки.
- Когда – медленно повторил вошедший, - значит, никто из вас уже не сомневается в том, что они сойдут с ума.
Он не спрашивал, он просто говорил, так, словно думал вслух. Но зал погрузился в опасливую тишину.
- Значит, никто не сомневается….. А может быть, вы даже знаете, когда это произойдёт?
Вопрос поставил всех в тупик. Все молчали, - ещё более напугано, чем секунду назад.
- Ты – баритон стал хлёстким и угрюмый виновник вздрогнул, - что ты знаешь об этом?
Повисло несколько мгновений напряжённого молчания и наконец, когда тянуть дольше стало уже опасно, баритон зазвучал снова.
- Кто? – спросил он. И в голосе его не было угрозы – лишь грусть. И обречённость.
- Шестнадцатый сегодня не был на перекличке, Господин – подал голос угрюмый, не поднимая головы.
- Шестнадцатый…мой мальчик…значит ты… - вновь словно думал вслух обладатель власти, потом снова опустил глаза на склонённую перед ним голову, - отправьте отряд. Самых лучших. Пусть ищут его, но не пытаются захватить силой. Это всё равно бесполезно. И пусть он не замечает погони. И никому не распространяйтесь об этом.
Власть имущий казалось, уже собрался уходить, но тут угрюмый виновник подал голос, казалось внезапно для себя.
- А как же другие Стражи?
Неожиданный посетитель замер на пороге, словно в задумчивости, потом повернулся вполоборота.
- А остальные…остальным знать не обязательно. Но можете взять с собой Девятнадцатого – он не выдаст цели вашего задания.
Когда дверь за внезапным гостем закрылась, все присутствующие шумно начали дышать и подниматься с колен.
- Фух, думал всё – хана нам, - пробормотал любитель шуток и карточных игр, - но Ариэль, как мы найдём Шестнадцатого на Земле?! И как мы объясним всё Девятнадцатому?! Может вообще его не брать? Проблем только….
- Заткнись, Дубиэль! Если бы не твой длинный язык, он бы может и не заметил бы исчезновения одного из Стражей! И в любом случае, это были бы уже не наши проблемы!
Все присутствующие разом поникли.
- Впрочем, ты Дубиэль, как раз остаёшься. Азриэл, Сатинэль, Мираэль – идёте со мной. Нам ещё надо зайти к Девятнадцатому.
Ангелы разошлись, а Дубиэль ещё какое-то время стоял с разинутым ртом. Его, конечно, задело, что его не взяли, а с другой стороны – целее будет – ещё не хватало связываться с этими….тут ангел младшего звена предпочитал даже не думать – в этом месте и у стен есть уши и эти уши слышат не только то, что произнесено….

/продолжение будет потом. как-нибудь.)/